Неточные совпадения
Бывало,
пушка зоревая
Лишь только грянет с корабля,
С крутого берега сбегая,
Уж
к морю отправляюсь я.
Потом за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленный,
Как мусульман в своем раю,
С восточной гущей кофе пью.
Иду гулять. Уж благосклонный
Открыт Casino; чашек звон
Там раздается; на балкон
Маркёр выходит полусонный
С метлой в руках, и у крыльца
Уже сошлися два купца.
— Революционеров
к пушкам не допускают, даже тех, которые сидят в самой Петропавловской крепости. Тут или какая-то совершенно невероятная случайность или — гадость, вот что! Вы сказали — депутация, — продолжал он, отхлебнув полстакана вина и вытирая рот платком. — Вы думаете —
пойдут пятьдесят человек? Нет,
идет пятьдесят тысяч, может быть — больше! Это, сударь мой, будет нечто вроде… крестового похода детей.
Вчера, 17-го, какая встреча: обедаем; говорят, шкуна какая-то видна. Велено поднять флаг и выпалить из
пушки. Она подняла наш флаг. Браво! Шкуна «Восток»
идет к нам с вестями из Европы, с письмами… Все ожило. Через час мы читали газеты, знали все, что случилось в Европе по март.
Пошли толки, рассуждения, ожидания. Нашим судам велено
идти к русским берегам. Что-то будет? Скорей бы добраться: всего двести пятьдесят миль осталось до места, где предположено ждать дальнейших приказаний.
Ни раны, ни увечья нас, оставшихся в живых, ни кости падших братии наших, ни одиннадцать месяцев осады, в продолжение которых в нас, как в земляную мишень, жарила почти вся Европа из всех своих
пушек, — ничто не помогло, и все
пошло к черту…
Сначала речь
шла о Инкерманском сражении, в котором участвовала батарея, и из которого каждый рассказывал свои впечатления и соображения о причинах неудачи и умолкал, когда начинал говорить сам батарейный командир; потом разговор естественно перешел
к недостаточности калибра легких орудий,
к новым облегченным
пушкам, причем Володя успел показать свои знания в артиллерии.
«
Послать комендора и прислугу
к пушке», и человек четырнадцать матросов живо, весело, кто засовывая в карман трубку, кто дожевывая сухарь, постукивая подкованными сапогами по платформе, подойдут
к пушке и зарядят ее.
Это была замечательно красивая женщина, прозрачно-смуглая (так что белое платье, в сущности, не
шло к ней), высокая, с большими темными глазами, опушенными густыми и длинными ресницами, с алым румянцем на щеках и с алыми же и сочными губами, над которыми трепетал темноватый
пушок.
Мансуров 6 и 7 апреля занял оставленные крепости и Илецкий городок, нашед в последнем четырнадцать
пушек. 15-го, при опасной переправе чрез разлившуюся речку Быковку, на него напали Овчинников, Перфильев и Дегтерев. Мятежники были разбиты и рассеяны; Бедряга и Бородин их преследовали; но распутица спасла предводителей. Мансуров немедленно
пошел к Яицкому городку.
5 августа Пугачев
пошел к Саратову. Войско его состояло из трехсот яицких казаков и ста пятидесяти донских, приставших
к нему накануне, и тысяч до десяти калмыков, башкирцев, ясачных татар, господских крестьян, холопьев и всякой сволочи. Тысяч до двух были кое-как вооружены, остальные
шли с топорами, вилами и дубинами.
Пушек было у него тринадцать.
Голицын
послал было
к Илецкому городку подполковника Бедрягу с тремя эскадронами конницы, подкрепляемой пехотою и
пушками, а сам
пошел прямо на Переволоцкую 9 (куда возвратился и Бедряга); оттуда, оставя обоз под прикрытием одного батальона при подполковнике Гриневе, 22 марта подступил под Татищеву.
Между тем Пугачев
послал Хлопушу с пятьюстами человек и шестью
пушками взять крепости Ильинскую и Верхне-Озерную,
к востоку от Оренбурга.
Андрей Ефимыч сконфузился и приложился
к образу, а Михаил Аверьяныч вытянул губы и, покачивая головой, помолился шепотом, и опять у него на глазах навернулись слезы. Затем
пошли в Кремль и посмотрели там на царь-пушку и царь-колокол и даже пальцами их потрогали, полюбовались видом на Замоскворечье, побывали в храме Спасителя и в Румянцевском музее.
Забил заряд я в
пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй
к бою;
Уж мы
пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Молодежь не унывала, цаловались между собою преисправно, все
шло по прежнему обычаю, как вдруг гаркнула вестовая
пушка — и все бросились
к окнам.
Его точно тянуло в Кремль. Он поднялся через Никольские ворота, заметил, что внутри их немного поправили штукатурку, взял вдоль арсенала, начал считать
пушки и остановился перед медной доской за стеклом, где по-французски говорится, когда все эти
пушки взяты у великой армии. Вдруг его кольнуло. Он даже покраснел. Неужели Москва так засосала и его? От дворца
шло семейство, то самое, что завтракало в «Славянском базаре». Дети раскисли. Отец кричал, весь красный, обращаясь
к жене...
В Мукдене
шла описанная толчея. А мы в своей деревне не спеша принимали и отправляли транспорты с ранеными.
К счастью раненых, транспорты заезжали
к нам все реже. Опять все бездельничали и изнывали от скуки. На юге по-прежнему гремели
пушки, часто доносилась ружейная трескотня. Несколько раз японские снаряды начинали ложиться и рваться близ самой нашей деревни.
29 сентября пальба особенно усилилась.
Пушки гремели непрерывно, вдоль позиций как будто с грохотом валились друг на друга огромные шкапы. Снаряды со свистом уносились вдаль, свисты сливались и выли, как вьюга… Непрерывно трещал ружейный огонь.
Шли слухи, что японцы обошли наше правое крыло и готовы прорвать центр.
К нам подъезжали конные солдаты-ординарцы, спрашивали, не знаем ли мы, где такой-то штаб. Мы не знали. Солдат в унылой задумчивости пожимал плечами.
С боковых дорог на Мандаринскую дорогу вливались все новые обозы. Назади широким полукольцом гремели
пушки, перекатывалась ружейная трескотня. По каоляновым грядкам
шел к дороге сибирский стрелок с окровавленной повязкой на руке.
Тут узнали, что Александр Васильевич уже с час находится в крепости, что он приехал в крестьянской лодке с одним гребцом, в чухонском кафтане, строго приказав молчать о своем приезде,
пошел прямо в церковь, приложился
к кресту, осмотрел гарнизон, арсенал, лазарет, казармы и приказал сделать три выстрела из
пушек.
Он поднял глаза
к небу, перекрестился, приложил пальник
к пушке — медная пасть
послала от себя вспышку дыма, грянул удар.
Идут по шоссе и проселкам, ползут на автомобилях, едут по железным дорогам в набитых вагонах, залетают вперед на аэропланах и бросают бомбы, перескакивают от кочки
к кочке, прячутся за бугорками, выглядывают, перебегают еще на шаг, еще на версту ближе ко мне, скалятся, ляскают зубами, волокут ножи и
пушки, прицеливаются, видят вдали дом и поскорее зажигают его — и все
идут, все
идут!
И ни одному из них не приходит в голову, что время
идет, жизнь со дня на день близится
к закату, хлеба чужого съедено много, а еще ничего не сделано; что они все трое — жертва того неумолимого закона, по которому из сотни начинающих и подающих надежды только двое, трое выскакивают в люди, все же остальные попадают в тираж, погибают, сыграв роль мяса для
пушек…
Офицер
посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на
пушки, а между тем французский батальон незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит
к tête de pont.